Первый зарубежный визит папы Льва XIV ожидался крайне сложным. В одной поездке сошлись сразу несколько линий напряжения: война и стремление к миру,отношения христиан и мусульман,новые перспективы православно-католического диалога.
Христиане могут быть едины! Папа Лев XIV (слева) и вселенский патриарх Варфоломей молятся вместе единому для всех нас Спасителю
Vatican News
Выбор Турции для первого зарубежного визита был во многом предопределен: эта поездка планировалась ещё папой Франциском и первоначально должна была состояться в конце мая,однако в связи с его кончиной была перенесена на ноябрь. Пропустить 1700-летие Первого Никейского собора было невозможно — это одно из центральных событий истории христианства,общее для церквей Востока и Запада. Организация визита потребовала невероятных дипломатических усилий: согласование государственных и церковных протоколов,жестких мер безопасности и не в последнюю очередь — богословских формулировок совместной декларации католиков с православными.
Символ веры
27 ноября Лев XIV провёл в Анкаре переговоры с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом,сделав символическую остановку у мавзолея Ататюрка,и говорил о необходимости прекращения войн и о роли Турции как «моста между Востоком и Западом»,как страны,которая «может и должна быть источником стабильности и мира» в регионе. В этих формулировках легко прочитывается прямая политическая поддержка: Анкара получает из уст папы подтверждение именно того образа страны,который она настойчиво продвигает в собственной дипломатии. И Лев XIV согласился промолчать о жгучей проблеме — превращении христианских храмов в мечети,прежде всего Святой Софии.
28 ноября — перелет в Стамбул и встреча с католической общиной в соборе Святого Духа и представителями христианских конфессий в храме Сирийской церкви. Затем вертолет доставил Льва XIV в Изник,а Вселенский патриарх Варфоломей и представители других христианских церквей добирались в этот небольшой город на автобусах,под усиленной охраной.
29 ноября папа посетил Голубую мечеть и совершил мессу на Volkswagen Arena.
Далеко не все знают название византийского города Никея,ныне Изник,но для Церкви это важнейшая координата — и богословская,и историческая. В 325 году здесь на Первый Вселенский собор собрались епископы всего христианского мира,чтобы ответить на основной вопрос христианского вероучения: кто такой Иисус Христос? Христианский мир был расколот. Арий и его последователи учили,что Сын Божий — творение,пусть и высшее,но не равное Отцу.
Собор отверг эту позицию и провозгласил: Христос — «единосущен Отцу» (греч. ὁμοούσιοντῷ Πατρί),то есть обладает той же божественной природой,что и Бог Отец. Это не философская тонкость. Если Христос — лишь творение,то христианство становится одной из форм почитания посредника между Богом и людьми. Если же Он — истинный Бог,ставший человеком,то в Нем все человечество действительно соединяется с Богом.
Никейский собор выбрал второй путь и закрепил его в Символе веры.
Именно к этому опыту обратились Лев XIV и Варфоломей,отправляясь в Изник — не на конференцию,а к развалинам древней базилики св. Неофита у озера. И это сам по себе сильный образ: место,где,по данным археологических раскопок,когда-то собирались участники собора,— теперь развалины. Ещё одна трагическая страница истории христианства.
Единство возможно
Турецкие власти сделали все возможное,чтобы юбилей не превратился в массовое христианское торжество. В Изник отправилась крайне малочисленная группа официальных лиц и журналистов — буквально несколько десятков человек во главе с папой и патриархом. Никаких паломнических групп,никаких торжественных процессий,никакого народного участия. Юбилей великого собора отмечался предельно скромно,под контролем служб государственной безопасности. И это был осознанный выбор Анкары: допустить символический жест,но не позволить ему обрести массовое измерение.
Центральным событием этого паломничества стало совместное чтение Никейского символа веры в его неизменной формулировке — без позднейшего добавления Filioque,разделившего Восток и Запад. Папа и патриарх произнесли те же слова,которые легли в основу Никейского исповедания,и тем самым показали: фундаментальное согласие по вопросу о личности Христа не утрачено. Это был не только богословский жест,но и декларация о намерениях: единство возможно. И движение к нему — это совместная молитва и общая вероучительная основа.
Не случайно именно здесь возникли протесты. Националистические и исламистские группы вывели протестующих в Бурсе и Изнике с плакатами «Мы не в Византии!» и обвинениями в «экуменическом заговоре». Акции были немногочисленными,но не остались незамеченными: часть турецкого общества болезненно реагирует как на возвращение христианской памяти о Никее,так и на любое усиление роли христианских общин. Папский визит — повод для разговоров о «вмешательстве извне»,и особенно раздражает связка «Рим — Фанар»: Вселенский патриархат в этом контексте выглядит более влиятельным,это уже не только внутренний институт Турецкой Республики,но и проводник «внешнего влияния».
Встреча папы с Варфоломеем в Стамбуле 29 ноября становится продолжением Никеи. В патриаршем храме святого Георгия они снова молятся вместе,затем подписывают совместную декларацию. В тексте подчеркивается,что стремление к единству — не дипломатический проект,а послушание молитве Христа «да будут все едино»; единство описывается как цель,к которой необходимо «идти с терпением,через диалог в истине и любви».
Отдельно говорится о поиске решения,которое позволило бы католикам и православным ежегодно праздновать Пасху в один день,чтобы «радость Воскресения могла звучать в мире единым христианским голосом». Для Церквей Востока и Запада,сохранивших единые правила исчисления даты Пасхи,принятые на том же Никейском соборе,но использующих разные календари,это был бы важный шаг на пути к единству.
Ключевой моральный мотив декларации — отказ от религиозного оправдания войны. Папа и патриарх заявляют,что решительно отвергают любое использование религии для легитимации насилия,терроризма и агрессии: имя Божие не может служить прикрытием для вражды и ненависти. Это обращение направлено одновременно к политикам,использующим религиозный язык в военных целях,и к религиозным лидерам,которые слишком легко соглашаются оправдывать государственную политику. Очевидно,что эти утверждения — прямая критика позиции Русской православной церкви в отношении войны в Украине.
Из Стамбула Лев XIV отправился в Ливан,где служил мессу под открытым небом,молился у места взрыва в бейрутском порту и встречался с представителями христианских конфессий. Страна находится в глубоком экономическом и политическом кризисе,и само напоминание,что внешний мир готов слушать голос ливанских христиан и мусульман,стало жестом поддержки.
Возвращение в Никею — это сильный образ,в нем есть и надежда,и тревога. Пожалуй,он ключевой для понимания возможных путей к христианскому единству. Тревога связана с тем,что лишь юбилейные даты ведут к реальным действиям. Надежда — с тем,что Рим и Константинополь говорят уже не только о стремлении к единству,но и о путях его достижения.