Россия вступила в войну в Украине,поскольку российским властям показалось,будто РФ утрачивает субъектность.
Украина. Майдан – момент,когда украинцы отстояли независимость
Wikipedia
Многие аналитики ивсамой Украине,подвергшейся российской агрессии,ивзначительной мере наЗападе интерпретируют войну как национально-освободительную иантиколониальную сукраинской стороны и,соответственно,империалистическую— сроссийской. Напротив,кремлевские политики иидеологи,включая президента Путина,трактуют еекак гражданскую или имеющую черты гражданской. Они исходят изпредставлений обукраинском народе как де-факто идентичном русскому или (наряду сбелорусами) одной изтрех ветвей «триединого русского народа». «Это огромная трагедия,— говорил Путин,— похожая награжданскую войну,когда братья оказались поразную сторону. […] Несмотря навсю трагедию происходящих событий,все-таки воснове своей русские иукраинцы— единый народ».
Публикация подготовлена медиапроектом «Страна имир— Sakharov Review» (телеграм проекта— «Страна имир»).
Кремлевская трактовка повторяет идеологемы времен Российской империи. Втоже время украинские власти действуют всоответствии сантиколониалистскими паттернами,известными современ крушения европейских колониальных империй всередине ХХвека. Врамках кампании «декоммунизации идеколонизации» они стремятся избавиться отвсех мемориальных итопонимических следов имперского исоветского периодов. Непускаясь вдискуссии относительно правомерности икремлевского,иукраинского нарративов,отмечу: нынешняя украинская трагедия может быть вписана врамки более широкого процесса,характерного как для истории вцелом,так идля истории Центральной иВосточной Европы (ЦВЕ) вчастности. Этот процесс можно назвать борьбой засубъектность.
Борьба засубъектность вполитике
Сначала определимся стерминами. Наиболее удачное определение субъектности дал британский философ ипсихолог Ром Харре: «Общим требованием клюбому существу,чтобы его можно было считать субъектом,является то,чтобы оно обладало определенной степенью автономии. Под этим яподразумеваю,что его поведение (действия иакты) неполностью детерминированы условиями его непосредственного окружения».
Субъекты сэтой точки зрения могут быть как индивидуальными,так иколлективными. Вроли последних могут выступать человеческие сообщества различного размера,отсемьи иродоплеменного объединения донации как воображаемого сообщества,согласно классическому определению Бенедикта Андерсона,или государства— одной изнаиболее сложных форм институционального оформления итерриториальной организации крупных человеческих сообществ. Применительно кгосударствам принято говорить обихсуверенитете,ноэто понятие имеет скорее правовой характер инеявляется синонимом субъектности. Государство,формально обладающее полным суверенитетом,де-факто может иметь ограниченную субъектность,как это было,кпримеру,сбольшинством стран «социалистического лагеря» вовторой половине ХХвека.
Проблема субъектности применительно ксоциальным процессам встречается повсеместно инакаждом временнóмэтапе. Это составная часть феномена власти как такового. Власть— это иесть отношения субъекта иобъекта,когда одна сторона,носитель власти,обладает достаточной автономией (субъектностью),чтобы заставить другую сторону подчиниться ееволе. Другая сторона может подчиняться добровольно,исходя изсобственных представлений (доверия кносителю власти,сакрализации этого носителя ит.п.) иинтересов (таили иная выгода,которую приносит подчинение),илиже вынужденно,под угрозой применения силы. Однако сути дела это неменяет: поведение объекта властных отношений «детерминировано условиями его непосредственного окружения» (Харре).
Степень утраты субъектности может быть разной,что зависит отхарактера отношений власти,ихсложности имногосторонности. Представим себе ситуацию: царь посылает генерала свойском,чтобы онзаставил население одной изпровинций заплатить налоги,которые оно задолжало казне. Царь здесь— субъект власти,анаселение провинции— ееобъект. Авот роль генерала двойственна: являясь объектом царской власти,онвтоже время достаточно субъектен,чтобы как выполнить приказ царя и«выжать» деньги изпровинции,так и,поднять мятеж ивыступить против властителя,возможно,даже всоюзе снаселением провинции.
Подобным образом,например,приходили квласти многие «солдатские императоры» вРимской иВизантийской империях. Чтоже касается провинции,товэтом примере самим фактом отказа отуплаты налогов властному центру она ставит себя вситуацию борьбы засубъектность. Мотивы такой борьбы могут быть разными,отчисто экономических (налоги кажутся населению непомерно высокими) дополитических (потем или иным причинам провинция стремится котделению отгосударства,управляемого царем).
Де-факто любой политический конфликт может быть интерпретирован сточки зрения борьбы засубъектность. Абсолютная,стопроцентная субъектность,является мечтой любого носителя власти. Новрядли эта мечта достижима. Даже,казалосьбы,ничем неограниченные диктаторы обычно вынуждены действовать соглядкой нато,чтобы неслишком раздражать свое окружение. Вприведенном выше примере генерал должен пользоваться достаточным доверием царя ибыть доволен своим положением всистеме власти,дабы монарх неопасался мятежа сего стороны.
Сдругой стороны,вконтексте сложных политических систем субъектность может быть своего рода товаром. Так,при создании правительственных коалиций впарламентских республиках отдельные партии уступают часть своей субъектности возникающей коалиции,соглашаясь действовать врамках общей политической программы,которая невовсем совпадает сихсобственной. Вобмен наэто они получают посты вправительстве,тоесть становятся составными частями нового коллективного субъекта власти.
Борьба засубъектность— неизбежный иважный элемент международной политики. Скажем,разница между понятиями «союзник» и«сателлит» состоит внеодинаковой субъектности: союзники поотношению друг кдругу равноправны (фактически или поменьшей мере формально),сателлитыже значительно менее автономны. Вгоды Второй мировой войны три ведущих члена антигитлеровской коалиции— СССР,США иБританская империя— были союзниками,втовремя как изтрех ведущих держав Оси— Германии,Японии иИталии— последняя всилу своих военных неудач переместилась спозиции равноправного партнера нароль сателлита Германии.
Обратный пример— борьба засубъектность движения «Свободная Франция» (с1942— «Сражающаяся Франция») воглаве сШарлем деГоллем. Из-за своей изначальной слабости оно играло роль неболее чем сателлита Британии,против чего деГолль активно боролся. Эта борьба витоге оказалась успешной. Помере того,как «Сражающаяся Франция» укрепляла свои военные иполитические позиции,она была признана членами антигитлеровской коалиции как правительство Франции визгнании. После освобождения страны в1944 году деГолль уже иформально возглавил правительство,добившееся признания Франции вкачестве одной изчетырех союзных держав,которым была отведена оккупационная зона впобежденной Германии. Сателлит окончательно стал союзником.
Борьба засубъектность вЦентральной иВосточной Европе
История Центральной иВосточной Европы последних нескольких столетий представляет собой особенно драматичный пример борьбы засубъектность. ВXVI столетии натерритории региона сложились два крупных государственных образования,обладавших высокой субъектностью,— «Речь Посполитая обоих народов» ивладения Габсбургов.
Составными частями Речи Посполитой,оформившейся врезультате Люблинской унии (1569),были Польское королевство («Корона») иВеликое княжество Литовское. Вовладения Габсбургов входил конгломерат территорий сразличным статусом. Важнейшими изних были герцогство Австрийское идругие «альпийские» земли (находились вовладении Габсбургов сосредних веков) иВенгерское иЧешское королевства (достались Фердинанду I Габсбургу в1526 году врезультате его избрания навенгерский ичешский троны сословными собраниями обоих королевств). Этот конгломерат территорий находился под властью австрийской династии до1918 года,нолишь совторой половины XVIII века можно говорить обихпостепенном превращении вподобие единого государства. Висториографии закрепилось понятие «империя [австрийских] Габсбургов»,часто сокращаемое допросто «Австрии» (в1867–1918— Австро-Венгрии).
ИРечь Посполитая,ивладения Габсбургов были неоднородными,сложно устроенными государственными системами— скорее униями,чем едиными государствами. Внутри обоих образований шла борьба засубъектность между центром ирегиональными властными субъектами,нередко выливавшаяся ввосстания против центральной власти. Одним изних стало восстание под предводительством Богдана Хмельницкого,входе которого,помнению современных украинских историков,впервые проявилось стремление казацкой элиты Украины кполноценной государственно-политической субъектности: «Казаки,зародившиеся наокраине общества,воппозиции кустановившейся политической системе [Речи Посполитой],теперь задумались осоздании собственного государства»,— пишет историк Сергей Плохий вкниге »The Gates ofEurope. AHistory ofUkraine».
Однако поотношению ксоседним государствам— Османской империи,Швеции,Московии-России,Бранденбургу-Пруссии,Франции идр. —иРечь Посполитая,ивладения Габсбургов были самостоятельными субъектами. Речь Посполитая вела вXVI— XVII веках борьбу сМосковией заземли нынешней Украины иБеларуси. Габсбурги втотже период противостояли натиску Османской империи наюго-востоке Европы. Польско-Литовское государство свою борьбу витоге проиграло икконцу XVIII столетия лишилось субъектности врезультате трех разделов Речи Посполитой между соседями. Империя Габсбургов оказалась успешнее ипродержалась доконца Первой мировой войны.
Приход эпохи современного национализма еще более усложнил картину борьбы засубъектность вЦентральной иВосточной Европе. Крах Габсбургской,Османской иРоссийской империй после Первой мировой имел противоречивые последствия. Содной стороны,значительно повысилась субъектность ряда народов региона,которые обрели или восстановили собственную государственную «рамку» вформе новых национальных государств (Польша,страны Балтии,Албания). Сдругой,вряде случаев борьба засубъектность обернулась поражением— впервую очередь там,где новые национальные государства (Украина,Беларусь,Грузия,Армения,Азербайджан),возникшие наобломках рухнувших империй,оказались уничтожены новым наднациональным проектом,созданным российскими большевиками иоформившимся в1922 году под именем СССР.
Кроме того,часть новых стран— Вторая Речь Посполитая (это название закрепилось вПольше загосударством межвоенного периода,1918–1939),Чехословакия,Югославия,«Великая» Румыния) оказались «уменьшенными копиями» былых империй: полиэтничными образованиями,организованными тем неменее как национальные государства. Внутри них развернули собственную борьбу засубъектность национальные меньшинства,почувствовавшие себя обделенными,недостаточно представленными всистеме власти новых стран— судетские немцы,венгры исловаки вЧехословакии,украинцы ибелорусы вПольше,трансильванские венгры вРумынии,хорваты,словенцы имакедонцы вЮгославии ит.д.
Сэкономической,геополитической ивоенной точек зрения новые национальные государства Центральной иВосточной Европыоказались относительно слабыми. Они небыли способны самостоятельно удержать свою независимость (т.е. сохранить субъектность наобретенном после 1918 года уровне) вусловиях нараставшей сначала 1930-х годов угрозы наобоих флангах: свостока,состороны СССР сего стремлением кдальнейшему распространению коммунистической модели,исзапада,отнацистского режима вГермании,нацеленного навнешнюю экспансию под лозунгом «расширения жизненного пространства». Крах Версальской системы врезультате проводившейся западными демократиями политики умиротворения агрессоров привел иккраху межвоенных государств ЦВЕ,которые были либо оккупированы Третьим рейхом или СССР,либо стали сателлитами Германии.
Вторая мировая война принесла региону новый передел границ государств иэтнических ареалов иустановление коммунистического господства. Субъектность стран «социалистического лагеря» оказалась заметно ограничена советской метрополией,если сравнивать послевоенную ситуацию смежвоенной. Ноона была частично восстановлена вслучаях,где эта субъектность была уничтожена нацистами вгоды Второй мировой (Польша,заплатившая затакое «полувосстановление» существенным изменением границ,Чехия,Югославия).
Постепенно врегионе возникла своего рода иерархия государственных образований сразной субъектностью: 1) вполне суверенные государства,которым удалось покинуть зону советского влияния (Югославия после 1948 иАлбания после 1968 гг.); 2) сателлиты СССР,располагавшие формальным суверенитетом при фактической полной политической зависимости отМосквы (пояс стран отПольши доБолгарии); 3) союзные советские республики. Последние необладали субъектностью даже втой степени,вкакой она была,скажем,уПНР или ЧССР,новсёже невернулись икситуации полного «растворения» вимперском организме,как вцарские времена.
Кремлевский нарратив: половинчатая субъектность стран Центральной иВосточной Европыиполная несамостоятельность Украины
Советской правящей элите этот фактор мог казаться несущественным,ноонприобрел значение после распада СССР. Как пишет украинский историк Юрий Латыш,«украинская государственность существовала вповседневной жизни каждого [жителя советской Украины] ввиде органов власти,республиканской компартии сосвоими съездами иполитбюро,четко определенных границ республики. Хотя эта государственность была фиктивной иключевые решения принимались вМоскве,все атрибуты независимого государства были вналичии. Поэтому распад СССР нестал трагедией для украинцев. Государство сохранило свои границы,изменило символику,аместо лояльности союзному центру вМоскве заняла идея „возвращения вЕвропу“ — своеобразная ретротопия по-украински. Несмотря натяжелейший экономический кризис,1990-е годы ненанесли украинскому обществу такой глубокой травмы,как российскому. Всознании ибыту жителей России никакой РСФСР несуществовало,они жили какбы сразу вСССР».
После краха «соцлагеря» ираспада Советского Союза в1989–1991гг. недавние советские республики формально оказались наодном уровне субъектности сбывшими центральноевропейскими сателлитами СССР,взявшими курс наинтеграцию вевроатлантические структуры. Однако всознании российской элиты (ичасти постсоветских элит новых независимых государств) этого «уравнения вправах» отнюдь непроизошло. Существование СНГ,ОДКБ,Таможенного союза,Евразэс идругих интеграционных организаций напостсоветском пространстве какбы показывало ограниченный характер субъектности постсоветских стран,заисключением России. Ееполноценная субъектность была подчеркнута намеждународном уровне статусом страны-правопреемницы Советского Союза.
Даже вродебы прозападная илиберальная часть правящих кругов РФнеподвергала сомнению «особые» права России натерритории бывшего СССР,что нашло отражение,вчастности,вконцепции «либеральной империи»,предложенной Анатолием Чубайсом вначале 2000-х годов. Утвердившееся вмосковских верхах современ грузинской «революции роз» (2003) иукраинской «оранжевой революции» (2004) представление,что любое массовое общественное выступление вбывших советских республиках неможет иметь внутренней мотивации ипредставляет собой плод деятельности западных спецслужб,направленной наподрыв влияния России,— еще одно подтверждение того,что субъектность ближайших соседей воспринимается правителями РФкак ненастоящая,«невсамделишная».
Характерно,что подобных претензий вотношении бывших сателлитов СССР Москва всерьез непредъявляла. Ипобольшому счету,непредъявляет ихдаже сейчас,если несчитать словесных эскапад наиболее экстравагантных российских политиков вроде покойного Владимира Жириновского или вполне живого Петра Толстого. Последнее,впрочем,неозначает,что субъектность «внесоветских» стран Центральной иВосточной Европы вполной мере признаётся Кремлем. Просто претензии вданном случае ограничиваются сферами геополитики ибезопасности,как вслучае спечально знаменитым «ультиматумом Путина»,предъявленным Западу вдекабре 2021 года,задва месяца дополномасштабного вторжения вУкраину. Одним изего пунктов был вывод изстран Центральной иВосточной Европы,ставших членами НАТО после 1997 года,всех войск ивоенной инфраструктуры альянса,появившихся там впоследующие годы.
Это идругие подобные требования исходят изпредставления оЦентральной иВосточной Европе как опереходящей изрук вруки сфере влияния великих держав: «было ваше— стало наше» инаоборот. Субъектность стран региона рассматривается поаналогии сбывшим «соцлагерем»: раньше Польша,Румыния ииже сними слушали Россию/СССР. Потом она,увы,ослабела,пока Путин не«поднял еесколен»,итеперь указанные страны действуют поуказаниям из«вашингтонского обкома»,скоторым Кремлю иследует разговаривать поверх ихголов.
Такая схема имеет мало общего среальностью,однако является одной изосновных причин конфликта России сзападным миром,венцом чего стало российское вторжение вУкраину. Ведь центральноевропейские страны вкремлевском представлении— сателлиты,поменявшие хозяина. Хотябы вэтой субъектности Кремль имнеотказывает. Авот Украина,провозгласившая в2014 году курс наЗапад,«взяла непочину»,попытавшись превратить свою бутафорскую,впредставлении московских политиков,субъектность вреальную. Такого непрощают.
От«соглашения насалфетках» кпризнанию субъектности
Вдействительности иукрупнейших интеграционных проектов современного западного мира имелись собственные проблемы свосприятием субъектности своих восточных членов. Они наглядно проявились еще в2003 году,накануне крупнейшей волны расширения Евросоюза (2004),когда президент Франции Жак Ширак заявил вответ наподдержку странами Центральной иВосточной Европыамериканского вторжения вИрак,что центральноевропейцы «упустили возможность промолчать».
В2010-е годы,вовремя кризиса еврозоны,сменившегося миграционным кризисом вЕвропе,наметился заметный раскол между западными ивосточными странами ЕС,отчасти сохраняющийся досихпор. Состороны западноевропейских элит долгое время было заметно отношение квосточным соседям как к«бедным родственникам»,которым следовалобы вобмен наевродотации демонстрировать безусловную лояльность любым инициативам Брюсселя,Берлина иПарижа.
Страны Центральной иВосточной Европы,всвою очередь,ответили натакой подход подъемом евроскептических настроений. Вихоснове лежит стремление кзащите собственной субъектности,нежелание видеть вБрюсселе новую метрополию. Это вполне осознанное противодействие планам превращения ЕСв«Соединенные Штаты Европы»,федеративное государство,вкотором,как опасаются центральноевропейцы,ихстраны ожидалабы судьба забытых иотносительно бедных окраин. Популистские политики Центральной иВосточной Европы активно эксплуатируют эти чувства,проводя некорректные аналогии между Евросоюзом иСССР. Нонельзя сбрасывать сосчетов ибольший консерватизм жителей региона,иопределенную роль ностальгии посоциальной стабильности коммунистических времен,прежде всего устаршего поколения,истрах перед миграционными потоками,скоторыми Центральная иВосточная Европа никогда несталкивалась втакой мере,как еезападные соседи,идругие факторы,донекоторой степени сближающие этот регион спостсоветским пространством.
Впервые два десятилетия XXI века участи западной элиты были иллюзии относительно возможностей трансформации режима Путина. Наиболее ярко выразила ихнемецкая теория «изменения через торговлю». Эта теория предполагала,что развитие торгово-экономических отношений демократических стран савторитарным режимом способствует его постепенным социально-политическим изменениям иприносит выгоды обеим сторонам. Она вомногом определялаполитику Германии вотношении режима Путина вначале XXI века,прежде всего при канцлерах Герхарде Шрёдере (1998–2005) иАнгеле Меркель (2005–2021).
Теория изменений через торговлю давала Кремлю впервые два десятилетия этого века немалые возможности для успешной политической игры наевропейском поле. Они небыли использованы именно всилу искаженных представлений обустройстве нынешней Европы,характерных для российской дипломатии архаичных взглядов навнешнюю политику исключительно как взаимодействие членов «концерта великих держав» иукоренившегося игнорирования политической субъектности малых исредних государств.
Объявив всвоей знаменитой речи вМюнхене в2007 году оглубоком недовольстве Москвы сложившимся миропорядком инамерении изменить его,пусть даже конфронтационными методами,Путин впоследующие годы всё время повышал ставки ишел наобострение ситуации,доведя дело вначале доограниченной (2014),азатем идополномасштабной (2022) «горячей» войны против Украины. Всё это время Кремль парадоксально объяснял конфронтацию снепокорными соседями изападным миром фактическим стремлением кзащите нетолько статуса России как великой державы,ноисамой еенезависимости,которая якобы оказалась под угрозой врезультате расширения НАТО ипрозападного курса «киевского режима».
Софициальной российской точки зрения,нынешняя война для России— неагрессивная,аоборонительная,война засохранение собственной субъектности.
Политическим результатом этих действий,однако,стало то,начто Путин врядли рассчитывал. Произошел значительный рост субъектности иполитического веса как Украины,два споловиной года выдерживающей российский натиск,так истран «восточного фланга» НАТО иЕС. Ихтрадиционный скептицизм иалармизм вотношении политики Кремля теперь интерпретируется нетолько всамой ЦВЕ,ноинаЗападе как прозорливость,которой долго нехватило западным политикам. Североатлантический альянс пережил после 2014 года ренессанс,выразившийся вневиданном современ «холодной войны» наращивании его военного потенциала иновом расширении,насей раз насеверо-восток,засчет приема вряды союзников Финляндии иШвеции.
Исход войны вУкраине тем неменее остается неясным. Ясно другое: для Украины она стала войной завыживание,засохранение собственной государственной инациональной субъектности,которой вслучае поражения грозит в«лучшем» случае снижение доуровня самых бесправных сателлитов СССР,авхудшем— участь Польши после разделов XVIII века. Втоже время иотносительно успешное для Украины завершение войны (овоенном разгроме России сейчас,наверное,немечтают исамые отчаянные оптимисты) неозначалобы стабильного мира навостоке Европы,если оно небудет сопровождаться полной реконструкцией системы отношений врегионе.
Такая реконструкция предполагалабы однозначное ипрочное включение Украины ввоенные иполитические структуры западного мира,предоставление России реалистических (всмысле— основанных нареальности,аненапараноидальных представлениях кремлевской элиты) гарантий безопасности,если она вних нуждается,аглавное— изменение самого характера взаимоотношений врегионе сучетом интересов ипризнания субъектности всех сторон.
Вконце 1944 года Черчилль входе визита вМоскву предложил Сталину неофициальное «соглашение насалфетке»,которое содержало распределение влияния (впроцентах) между западными союзниками иСССР вряде стран ЦВЕ,которые предстояло освободить взавершающие месяцы Второй мировой войны. Сейчас тоже выбор стоит между многосторонней политикой,способной,хоть иочень постепенно,втечение десятилетий,залечить раны,нанесенные этой войной,иочередным великодержавным «соглашением насалфетке»,которое лишь заложит новые мины врегионе,ибез того нашпигованном ими как вбуквальном,так ивпереносном смысле.